"Эпидемия показала, что мы глупы и наивны". Глава СПЧ Валерий Фадеев о действиях российских властей в период пандемии COVID-19

МВД, Минздрав и Минэкономики не справились с анализом ситуации во время эпидемии коронавируса (COVID-19), уверен глава СПЧ Валерий Фадеев. Работа кабинета министров и региональных властей разобрана в докладе президентского совета по правам человека "Уроки пандемии", который будет опубликован сегодня. “Ъ” первым ознакомился с документом и поговорил о некоторых его тезисах с господином Фадеевым: нарушении конституционных прав заболевших коронавирусом и участников протестных акций, провале системы "Соцмониторинг" в Москве и пренебрежении традицией похорон в Санкт-Петербурге.

- СПЧ, сообщается в документе, анализировал "нарушения конституционных прав граждан". Какой Конституцией руководствовались члены СПЧ?

- Старой. Новая вступила ведь только что и не трогала раздел "Права и свободы человека".

- В докладе 15 глав - от "правовой основы режима самоизоляции" до "помощи соотечественникам", застрявшим в период эпидемии за рубежом. В какой сфере федеральная власть допустила наибольшее количество ошибок?

- НКО. До эпидемии, в "мирное" время, много говорилось о развитии гражданских институтов, волонтерских, некоммерческих организаций. Мы все флагами размахивали. Но наступила эпидемия: вспомнили про малый и средний бизнес, рабочие места, а про НКО - нет, забыли. Потребовались усилия, чтобы о сотнях тысяч задействованных в некоммерческом секторе людей вспомнили, на это ушло полтора месяца. Если говорить о региональной власти, лично меня удивило, в частности, в Санкт-Петербурге отношение к похоронам (в докладе СПЧ отдельно представлен раздел "вопросы похоронного дела".- “Ъ”). Это один из важнейших ритуалов, и вдруг оказалось: гробы закрыты, хоронить нельзя, а можно только кремировать. Что, вирус живет в мертвом теле и нельзя даже к обработанному телу - на дистанции пусть - подойти и попрощаться? Ритуал похорон делает нас людьми, а в ряде регионов этого не понимают. Меня это очень возмутило. Нужно убеждать регионы деликатнее относиться к этому ритуалу.

- Кто должен убеждать?

- Мы. И вы. Общество.

- Из более 1100 обращений на горячие линии СПЧ и Ассоциации юристов России, открытые в период эпидемии, какие вопросы преобладают и почему совет в докладе не анализирует работу горячих линий правозащитных организаций, в частности международной группы "Агора"?

- Потому что мы ограничены в ресурсах. Кроме того, часть привлеченных экспертов в том числе сотрудничают и с "Агорой". Очень много вопросов было связано с получением выплат после первого заявления президента: как получить, кому именно они положены? Такую же работу вели многочисленные НКО, люди не остались один на один с непониманием.

- В докладе сообщается, что 44 региона ввели не режим повышенной готовности, а режим "форс-мажора", который, как там говорится, "обладает меньшим негативным воздействием на экономику, чем ЧС". Вероятно, поступить так же нужно было во всех 85 регионах распоряжением федеральных властей?

- Не знаю, когда началась эпидемия, я думал, что нас ждет катастрофа. Сейчас я так не считаю. Думаю, мы можем выкарабкаться до конца года. И если так, то называть форс-мажором ситуацию не стоит.

- Как справляется Москва?

- Форма ограничительных мер, принимаемых в Москве для снижения нагрузки на медучреждения и рисков распространения коронавируса, получилась жестче, чем домашний арест. Можно было гулять с собакой, но нельзя было гулять пожилым людям: у собак было больше прав, чем у моих соседей. Введение ограничений нужно доработать, чтобы в следующий раз, если они будут, решения принимались в интересах граждан. Система "Соцмониторинг" (приложение, разработанное правительством Москвы для отслеживания местонахождения больных COVID-19.- “Ъ”) - абсолютно недоработанная. Даже если мы говорим об 1% сбоев, который, по мнению технарей (разработчиков приложения.- “Ъ”), незначителен, этого уже достаточно для отмены всех штрафов, которые люди, не нарушившие ничего, получили. Если бы 1% сбоев был в ракетных силах, все давно погибли бы в ядерной войне. Сейчас оштрафованные москвичи подают в суд, который почти всегда отказывает в аннулировании штрафа,- видимо, аргументы региональной власти более убедительны. Я настаиваю на отмене штрафов, но мое предложение не принимается.

- А с точки зрения здравоохранения?

- Очевидно, Москва справляется. В начале эпидемии много говорилось о необходимости мобилизации и о том, что оптимизация здравоохранения привела к тому, что для этого не хватает мощностей. Удар эпидемии как раз показал, что оптимизация должна проводиться с умом и что для такой ситуации нужны койки, аппараты, подготовленные врачи, деньги. Кажется, мы это поняли.

- При этом из регионов, особенно в начале эпидемии, поступали сообщения об отсутствии средств защиты, давлении на врачей со стороны руководства больниц и правоохранителей в связи с заявлениями об этом, невыплатах. Почему об этом в докладе ничего нет?

- До всего не доходят руки. Но происхождение этих историй вполне понятно: местные начальники боятся, что их поругают в Москве. Неготовность могла быть вполне объективной - такая система здравоохранения осталась в регионе. Отчасти и из-за неграмотной оптимизации. Нам бы хотелось понять: значительная часть системы здравоохранения переключилась на борьбу с ковидом, а что с другими болезнями, например онкологией? Эксперты и члены СПЧ констатируют "ужас", а пациентские организации - наоборот. И никакого понимания нет: сколько людей не получили помощь, сколько из-за этого умерли? Какова цена мобилизации? Этот анализ должны подготовить в Минздраве, о чем СПЧ попросит ведомство в ближайшие дни. Это самому Минздраву нужно, но пока я не вижу никаких оценок.

- После ознакомления с докладом складывается впечатление, что такая аналитика требуется не только в сфере здравоохранения. Например, в разделе "Семейно-бытовое насилие в период пандемии" вы приводите статистику МВД - снижение количества обращений на 9%, и здесь же статистику омбудсмена - рост обращений в 2,5 раза.

- Да, верно. Статистики нет никакой. И это один из важнейших уроков эпидемии: нет аналитики, мы не понимаем ситуации, не можем принять меры. И здесь СПЧ, так же как и от Минздрава, потребует от МВД представить статистику по домашнему насилию. Мы планируем обратиться и к НКО, которые занимаются вопросами семейно-бытового насилия,- очевидно, у них наиболее полная картина и понимание. Повторюсь, это не только проблема здравоохранения или МВД, это касается большинства ведомств, которые не владеют ситуацией, в том числе экономики, социальной сферы.

- Это результат чего?

- Того пути, на который встала наша страна в начале 90-х. В СССР была плановая экономика и хорошая статистика, но потом решили создавать "благоприятные условия", при которых все само по себе бы устраивалось. Такого нет в армии - там создают не условия, а конкретные вооружения, и со статистикой там все в порядке. Я не говорю, что в каждом ведомстве должно быть как в армии, но должны быть понятны цели. Для того чтобы этих целей достичь, нужно понимать ситуацию, а пандемия показала, что мы во многих случаях глупы и наивны. Я никого не виню, но траекторию развития страны надо корректировать.

- Коррективы в разгар эпидемии Россия внесла в Конституцию, о чем в докладе СПЧ сообщает раздел "Избирательные права и право на участие в управлении делами государства". Вы согласны с рапортами ЦИКа, МВД и ОП об отсутствии серьезных нарушений?

- Да, их не было. Были рассуждения человека по фамилии Шпилькин (российский аналитик, ученый Сергей Шпилькин.- “Ъ”), который говорит о якобы 23 млн сомнительных голосов. Цифра феноменальная. Когда я возглавлял Общественную палату, мы приглашали его для разъяснений о методах его оценки выборов (президента в 2018 году.- “Ъ”), он не пришел. Я не верю, невозможно впихнуть 23 млн голосов. Неужели если бы в ваш пруд вошел авианосец, вы бы не заметили? Единичные нарушения, да, журналист Павел Лобков дважды проголосовал - лично и электронно. Немедленно ЦИК отреагировал: Элла Памфилова, с одной стороны, заявила, что это провокация, с другой - дала команду сверить все списки избирателей, вычистили все сбои. Мы видели, как под камеру вбрасывали бюллетени, но не 23 млн голосов. К примеру, зажиточные южные регионы, регионы, где степи и лесостепи, консервативны и традиционно голосуют за стабильность. В советские времена их называли красным поясом, они голосовали за коммунистов - сейчас что, получается, их голоса подделали? Тогда надо и их голосование за коммунистов аннулировать.

- В Москве у одного из членов УИКа подтвердился ковид во время недельного голосования по поправкам. Как сообщал “Ъ”, в регионах не работали переносные термометры, отсутствовали СИЗы у членов комиссий. Почему СПЧ не провел мониторинг таких случаев?

- Потока сообщений о таких нарушениях не поступало.

- В разделе доклада о голосовании прописан термин "приостановление прав граждан". Ждать ли введения такого термина не только в реализации избирательных прав?

- Не думаю, ведь пандемия вынудила власти вводить ограничения, и наша задача - следить, чтобы ограничений не было слишком много.

- Шесть позиций, в том числе "возможность или невозможность ведения предвыборной агитации", совет в дальнейшем предлагает урегулировать нормативно "как федеральным законом, так и правовым актом ЦИК России при условии предоставления соответствующих полномочий". Расшифруйте, пожалуйста.

- Мы имеем в виду, что Госдума может опираться на наши предложения, на выявленные в период пандемии уязвимые места в законодательстве о выборах. СПЧ не будет специально разрабатывать законопроект о расширении полномочий ЦИКа.

- Ожидает ли СПЧ волны протестов в связи с результатами голосования по Конституции или с отказами властей согласовать такие акции?

- Я не вижу оснований для протеста, фактуры. У оппозиции ее мало. Возьмите "Голос" (движение по наблюдению за выборами.- “Ъ”). Два года назад им были открыты все двери, но они себя дискредитировали - слишком много ошибочных сообщений о якобы нарушениях на выборах.

- В докладе СПЧ констатирует "расширительное толкование" правительством Москвы и полицией законодательства о массовых мероприятиях, призывая Минюст и "судебные органы" разъяснить правовой статус "массовых одиночных пикетов" и граждан, находящихся в "очереди на одиночный пикет". О каких судебных органах речь?

- Пленум Верховного суда должен дать оценку трактовки "если группа лиц договорилась об одиночном пикете, это массовый пикет". Но пикетчик же стоит один. В Москве полиция и суд (в частности, в деле журналиста Ильи Азара, участника "пикетной очереди" в Москве в мае, до снятия ограничений.- “Ъ”) решили иначе, давайте получим разъяснения.

*На момент выхода интервью за проведение одиночных пикетов в поддержку экс-сотрудника “Ъ” журналиста Ивана Сафронова были задержаны журналисты нашей редакции, а также представители других СМИ.

- Ведомства обязаны реагировать на подобные призывы СПЧ?

- Нет. Но это общественный вопрос, мы должны требовать и заниматься этим.

- 30 июля исполнится год, как в Москве возбуждено уголовное дело о массовых беспорядках (ст. 212 УК) в связи с протестом 27 июля 2019 года из-за выборов в Мосгордуму. Та акция была несогласованной, но состава массовых беспорядков, как заявляли члены СПЧ, в ней обнаружено не было. Тем не менее дело открыто, расследование продлено. Осенью прошлого года “Ъ” приводил свидетельства 22 участников акций 27 июля и 3 августа, заявлявших об избиениях сотрудниками ОМОНа, Росгвардии и полиции. До сих пор в отношении правоохранителей по 22 эпизодам не возбуждено ни одного уголовного дела. Ведомства, в которые обращался совет,- СКР и Генпрокуратура, так и не ответили на ваши обращения?

- Нет. В ведомстве (СКР.- “Ъ”) пояснили, что жалобы этих граждан были переправлены в МВД и Росгвардию. Почему не возбуждены дела, я не знаю. Все, что я могу,- обратить на это внимание.

- В разговоре с “Ъ” 17 июня член СПЧ Николай Сванидзе назвал Владимира Путина сторонником закручивания гаек. Вы согласны с этим заявлением?

- Нет. Задача президента проводить тонкую политику - давать возможность силовым структурам применить силу и не давать им этим злоупотреблять.

- Вы согласны, что в России более 300 политических заключенных?

- Нет, в списке "Мемориала" (правозащитный центр, который в том числе ведет перечень политзэков РФ.- “Ъ”) большинство осуждены по террористическим статьям. Надо аккуратнее относиться к таким спискам.

- У журналистки Светланы Прокопьевой тоже "террористическая статья" за колонку в СМИ. Если бы суд назначил ей не штраф, а срок, она бы попала в этот список?

- Ну и что. Да, она не совсем тонко выразила свое мнение.

- Константин Котов, фигуранты дела о "Новом величии", осужденные по "ростовскому делу" и делу "Сети",- политзаключенные?

- Осужденные по делу "Сети", безусловно, преступники. Это дело члены совета анализировали максимально подробно, эксперты уверены: даже без показаний осужденных, полученных якобы под пытками (о пытках на допросах сообщали минимум четверо осужденных.- “Ъ”), доказательств вины достаточно. По "Новому величию" такого анализа нет. Осужденного по статье 212.1 ("неоднократное нарушение правил проведения митинга или пикета".- “Ъ”) Константина Котова, и я эту позицию уже высказывал, не надо было сажать в тюрьму, а сама статья должна быть декриминализована - это для нас одна из приоритетных задач этого года. Что касается "ростовского дела", два человека осуждены будто бы за экстремистскую переписку. Мы за этим делом внимательно следим, у меня есть сомнения, что обвинения достаточно достоверны.

- В разделе доклада "права лиц, находящихся в местах принудительного содержания" совет констатирует более десятка нарушений прав заключенных в период действия "режима повышенной готовности", предлагая "нормативно урегулировать" высказанные проблемы - недопуск членов ОНК в СИЗО, отказ проводить заседания судов по видеосвязи и так далее. Мы говорим о подготовке законопроекта?

- Да, мы планируем привлечь коллег из Ассоциации юристов России, чтобы внести наши предложения из доклада в КоАП и УПК. На это нет времени, в том смысле, что мы должны понимать: подобные эпидемии могут повторяться - и поправки, регулирующие соблюдение прав заключенных в таких ситуациях, крайне необходимы. До сентября мы вряд ли успеем, но нужно ориентироваться на период гораздо шире.

- В докладе нет вывода, сделайте его сейчас.

- Эпидемия не закончилась. Вполне возможен новый всплеск заболеваемости. И общество должно выстроить красную линию, заходить за которую нельзя и в части ограничений, и в части их реализации. Это не война, не катастрофа, но многие аспекты нашей жизни уже затрещали по швам. Вывод в том, что мы очень уязвимы.